Книга Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг. - Владимир Шигин

Арестован в июле 1938-го и в январе 1940 года приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР как участник антисоветской заговорщической организации в НКВД к расстрелу. За грубые нарушения законности в период работы в органах НКВД в пересмотре его дела и реабилитации отказано.

Известно, что Екатеринбургской ЧК руководил в годы Гражданской войны бывший матрос с черноморского линкора «Император Александр III» П. Хохряков. Он являлся одним из главных организаторов расстрела царской семьи. Он же лично утопил в реке Тобол известного на Урале священника Гермогена. При эвакуации красных из города П. Хохряков был застрелен из засады неизвестным мстителем.

Сибирскую ЧК некоторое время в Гражданскую войну возглавлял матрос П. Д. Старостин, принадлежавший к старшему поколению революционных матросов. Участник Севастопольского восстания 1905 года. С 1906 года П. Д. Старостин отбывал 20-летнюю каторгу, затем бежал, ограбил почту, был снова осужден и вышел на свободу по амнистии 1917 года. В начале 1920 года он заведовал домами принудработ в Новониколаевске. Помимо Старостина, в Перми оставил по себе память и матрос-балтиец Омельченко. Он прибыл в город для проведения красного террора с мандатом и отрядом в три десятка матросов. Порой матросы-чекисты выполняли и предельно опасные задания. Так, бывший черноморский братишка-матрос Афанасий Келеберда, бандитствовавший на Украине, был застрелен в спину своим соратником матросом Дынькой, внедренным в его банду Полтавской ЧК.

Среди работавших в ВЧК откровенных матросов-уголовников необходимо отметить черноморского матроса Г. Ворожцов (Воробцов), еще до революции попавшего за грабежи на каторгу. Освобожденный как жертва царизма он в 1918 году оказался начальником Сарапульской ЧК на Урале. При этом большинство сотрудников Сарапульской ЧК составляли друзья Ворожцова – матросы Черноморского флота. Считается, что именно Г. Ворожцов первым опробовал метод массового затопления заложников на баржах и лично по ночам пьяный являлся для расстрелов в чекистскую тюрьму. Известно о расстреле матросами Сарапульской ЧК кожевенного заводчика Давида Ущеренко и двух его сыновей по доносу собственных рабочих. Спустя некоторое время Ворожцов был снят с должности «за полную утрату дисциплины и пьянство». После этого он покаялся и был отправлен руководить ЧК в пермском пригороде Мотовилихе, где продолжил свои загулы. Во время боев за Пермь в конце 1918 года Ворожцов был убит.

Еще один матрос-уголовник Гурьев служил в 1918 году в Николаевской ЧК. При этом Гурьев якобы публично хвалился тем, что уничтожил три тысячи человек, и брал на себя обязательство довести счет жертв до пяти тысяч, после чего обещал остановиться и заняться более мирным строительством социализма.

В Одесской ЧК палачом служил откровенный уголовник матрос-латыш Абаш. По свидетельству Л. Нагилева, большинство казней в Одессе были совершены при его участии. Среди его жертв – генерал Эбелов, купец 1-й гильдии Кальфа, купец 1-й гильдии Зусович, несколько немецких колонистов. По свидетельству того же автора, Абаш не скрывал, что президиум ЧК за каждого расстрелянного выдаёт палачу от 500 до 1000 рублей и в собственность вещи казнённого.

Довольно часто матросскую форму использовали всевозможные проходимцы и откровенные враги. Из воспоминаний участника Гражданской войны: «Три подобных типа еще в восемнадцатом году играли заметную роль в Брянской федерации анархистов… Третий анархист, Васько Богдан, отличался прямо-таки бешеным нравом. Всегда обвешанный оружием, носил бескозырку, тельняшку, бушлат и брюки клеш. В то же время какие-то неуловимые штришки давали основание предполагать, что моря этот «альбатрос» и не нюхал. Пешком Васько Богдан не ходил – носился по городу на огромном вороном жеребце. На черной попоне красным шелком был вышит лозунг: «Дух разрушающий есть дух созидающий!» Жеребца Васько кормил овсом, замоченным в водке, отчего тот мчал своего хозяина по брянским улицам только сумасшедшим карьером. Самого Богдана трезвым тоже никто никогда не видел. Городские обыватели матроса боялись, рассказывали о нем всякие страхи. Во время мятежа… Богдан же бесследно исчез. Почти два года о нем никто не слыхивал, и вот теперь, летом двадцатого, в округе объявилась банда, которой предводительствовал какой-то матрос, очень похожий по описанию на Васько Богдана. Матрос укрылся на хуторе, средь болот, разведал все подходы, возможные пути бегства. Лишь после того, как предпринял все меры по обеспечению операции, приступил к ликвидации. На сей раз из кольца не вырвался никто, но никто и не сдался живым… Когда скоротечный, но яростный бой завершился, Дмитрий подошел к убитому главарю в залитой кровью тельняшке и перевернул его на спину. Это точно был Васько Богдан… Дальнейшим расследованием установлено, что матрос никакого отношения ни к Черноморскому, ни к Балтийскому флотам никогда не имел. Зато имел отношение к разведке польского генерального штаба. Захваченные при нем документы позволили чекистам обезвредить нескольких иностранных и врангелевских шпионов в Брянске и других городах».

Балтийские матросы вообще проходили по линии начальства как комиссары, политработники, чекисты и т. д. (черноморцам доверяли все же меньше). Но если в 1918 году им было позволено почти все, что могла пожелать их душа, то к 1920 году их «начальственная» революционная вольница, приводившая к злоупотреблениям, закончилась. Так, Ф. Э. Дзержинский, будучи в 1920 году, во время войны с Польшей, начальником тыла Юго-Западного фронта, едва не арестовал бывшего матроса Б. Полякова, руководившего фронтовой ЧК, за сомнительные подозрения в рукоприкладстве. Тогда же в Киеве прошел громкий открытый судебный процесс над комиссаром по артиллерии 12-й армии бывшим матросом Агеевым. Он обвинялся во взяточничестве, содержании игорных домов и др. По всей видимости, все это было продолжением его «беспроблемного» образа жизни в 1918–1919 годах, и бывшему матросу было непонятно, за что его теперь «прессуют». Тем не менее Агеев был расстрелян. В соседней Полтаве губернские советские власти взяли сторону уездных левоэсеровских властей Лозовой и Константинограда в их конфликте с посланным туда во главе матросского отряда помощником уполномоченного губернской ЧК матросом Чернецким. В конце концов, Чернецкий с помощниками был отправлен в Харьков и там также приговорен к расстрелу.

Однако и в ВЧК попадались честные и порядочные люди. История сохранило нам имя матроса Н. Куценко – одного из активных участников революционного движения на Черноморском флоте накануне октября 1917 года. Н. Куценко являлся одним из немногих реальных матросов-большевиков с дореволюционным стажем, который, несмотря ни на что, всегда оставался на твердых ленинских позициях без левых и правых заскоков. Таких, как он, в матросской среде были единицы. Кроме этого, Н. Куценко отличала патологическая честность и обостренное чувство справедливости, за что был уважаем в матросской среде особо. Поэтому именно Н. Куценко на 1-м Всероссийском флотском съезде был избран в состав Верховной морской следственной комиссии (ВМСК), которая заменила ранее существовавший военно-морской суд. Более того, вскоре именно Н. Куценко и возглавил ВМСК. Согласимся, что избрать главным судьей над собой малоуправляемая революционная братва могла только того, кого искренне уважала и кому всецело доверяла. Такое уважение и доверие стоит многого!